ТАКИЕ, БРАТ, ДЕЛА
Если правда, что метафизическое зрение — это пейзаж, то место, где находилась семья моего отца представлялась мне пустыней. Мать сбежала от от него из Сибири, когда мне было пять лет, и мне бы хватило и своих воспоминаний об этом аде, но жизнь превзошла любые фантазии, когда отец начал писать на нас доносы в КГБ, испугавшись, что его не простят за то, что мы собрались в Израиль. Он умер уже давно и муж моей сестры читает по нему кадиш, но я думаю, что он, считавший религиозных евреев пройдохами, от злости переворачивается в гробу.
——-
Я бы и не глядела в сторону этой пустыни, но жизнь в ее непостижимости решила иначе. В интернете, начале всех начал, мне встретился однофамилец, автор стихов и изумительных фотографий, поразивших меня тем, что каждая из них — это целое стихотворение. Он оказался моим троюродным братом по отцу.
——
Благодаря моему брату я теперь знаю, что отец моего отца, умерший задолго до моего рождения, происходил из большой и почтенной еврейской семьи, поселившейся в Сибири в начале 20 века или немножко раньше. Я увидела их лица на фотографиях. Я знаю что моя прабабка Ривка была расстроена, что половина ее сыновей соединила свою судьбу с дочерями других народов и периодически ездила — их разводить. И, как это всегда бывает, выросшие у меня неожиданно корни сделали меня устойчивее, потому что я, как многие в моем поколении, была такая self made women.
——
Но подарок судьбы, который я получила, был гораздо более щедрым, чем я могла себе представить. Мой брат — это человек, умеющий читать мои мысли и чувства. Отражаясь в его сознании, я становлюсь лучше видна сама себе. Когда я впадаю в тоску от здешней погоды, он снимает в Новосибирске из своего окна ливень с его шумом и качающимися деревьями и присылает это мне. Я могу вместе с ним гулять в лесу и ездить на Обское море.Так что с тех пор, как мы знакомы, моя жизнь двоится, я могу жить в зиме, которой здесь не бывает и в осени и весне, которые здесь непроясненные и не сильно живые. Он первый, которому я посылаю то, что мне удается написать — его замечания самые верные. Он слышит тексты, как саунд, как музыку. Он сказал мне однажды, прочтя мой текст: «Включи свет, он есть внутри, но его не видно.» Он знает гораздо больше, чем можно сказать словами. Своим потомкам, говорит он, можно оставить только свое творческое зрение.
—-
Воду надо рисовать синим и черным, а лето — желтым. И сегодня вечером я села на скамейку, очарованная запахом деревьев, в жёлтой вьюге цветов, в созерцании цвета, и тени, и оставшегося солнца. Маленькая девочка собирала цветы в охапку и подбрасывала над головой. И в ту же минуту, почти рефлекторно, я послала своему брату эту фотографию.