БАБУШКИНЫ СКАЗКИ
Когда мне было пять лет у меня началась хорошая жизнь.
Хорошая она была потому в ней не было отца, но зато была бабушка. От этого наша мама была счастливая. Еще мама она была счастливая потому, что ее врачебные таланты в новом месте были в цене и дедушка-профессор, узнав что мы сбежали от папаши присылал много денег, так что мать привозила из Москвы со своих конференций «Красную шапочку», апельсины и паюсную икру.
Мы жили в городе, который окружал дремучий топкий торфяной лес. В нем водились волки. Внутри города было несколько волшебных озер, до середины поросших тростником, и два парка – детский и взрослый.
Мы жили в каменном, на вид городском, доме в коммуналке, а вокруг нас были деревянные двухэтажные бараки. Там по двору бегали хрюшки, которых я боялась. В нашем же дворе были куры и длинный сарай. В нем хранилась картошка, кислая капуста, моченые яблоки и дрова для растопки нагревательной колонки, которая стояла в ванной комнате. Ее топили раз в неделю и наполняли ванну, чтобы мы и все соседи могли помыться.
На кухне была печь, которую тоже изредка топили, на ней жестяная плата, на которой стояли примусы – два из них были наши. На проезжей части появлялась машина с цистерной и начинала звонить. КАРАСИН! Кричал человек наливавший керосин в бидоны. Приезжала и другая цистерна с живой рыбой. КАРАСИ! — Кричал продавец. Соседи никогда не знали бежать ли с бидоном или с сумкой.
У соседей – тети Зины и дяди Толи было дочка моего возраста. Мы вечно торчали с ней в коридоре или во дворе со своими куклами. Дядя Толя работал шофером на мясокомбинате и что-то там толкал налево, поэтому, кажется, год сидел в тюрьме. Когда он был пьян, он сидел в коридоре пытаясь надеть носки моей четырёхлетней сестры. Сестра его очень любила, кстати, ведь своего отца у нас не было.
Однажды он напал на жену, будучи пьяным, но вмешалась бабушка, которую он уважал и скандал прекратился.
Потом они родили сына Сережу и мы его дружно нянчили –есть много фотографий где он у меня на руках.
Бабушка приехала не одна. Она привезла рояль, который мы поставили в нашей 16-ти метровой комнате. Пианино, приобретённое в Одессе в кредит в 1917 году, так и не сыграло своей роли в бабушкиной судьбе, поэтому все надежды были теперь на меня. Я пошла в сад ГОРОНО, где были милые воспитательницы и выгребная яма вместо туалета. Воспитательницы хором утверждали, что я похожа на Татьяну Самойлову из «Летят журавли». Через 3 месяца мама перевела меня в более благоустроенный сад, и я объявила воспитательницам что ухожу потому, что у них плохо пахнет.
Меня в мои пять лет, разумеется, отвели на экзамен музыкальную школу. Комиссия попросила спеть песню, но кто-то из комиссии сказал, что я перепутала слова. Я обиделась –слова были правильные – и стала горько плакать, промочив насквозь юбку будущей учительнице, которая меня обняла. Комиссия засомневалась, сказав что я еще мала, но учительница взяла меня в подготовительный класс. Она жила вместе с двумя детьми прямо в голубом бревенчатом здании музыкальной школы. И иногда встречала меня в ночной рубашке и сообщала, что занятия не будет потому, что кто-то из ее деток заболел. Учиться у нее было очень легко и концу года мы закончили знаменитую «Школу Николаева».
В новом саду у меня был верный друг – Афончик-Пончик. Мы жили в симбиозе – он доедал все что я не любила –кефир, гречневую кашу и тушеную капусту. И все остальное. Его папа был милиционер и однажды утром, застеснявшись, я упустила единственный шанс в своей жизни прокатиться на мотоцикле с коляской, когда он предложил меня подвести.
Мне кажется, лет с шести я ходила везде одна. Учительница музыке говорила удивленной бабушке , что я опаздываю на уроки. Понаблюдав, как я продвигаюсь по улице со своей коричневой папкой, он рассказала, что я кружусь на месте, смотрю в небо и совсем не тороплюсь куда-нибудь прийти. Однажды я забыла прийти на концерт музыкальной школы в клуб, мимо которого проходила в тот момент, когда меня и увидела моя учительница. Я была в байковом домашнем платье под пальто. В таком виде меня и отправили на сцену. Я слышала, как люди шептали – «она в домашнем платьице!» Но что возьмешь с приготовишки – бабушке ведь я не сказала. Я помню себя стоящей у ворот детсада в день, когда Гагарин полетел в космос, когда мой дух тоже унесся ввысь. Подобное чувство я испытывала только когда в первый раз влюбилась.
Мы прожили в этом городе до конца моего первого класса. В школе был директор, похожий на спицу, который целый день расхаживал с руками за спиной, и когда видел непорядок, выпрастывал правую руку и подзывал к себе провинившегося длинным кривым пальцем. Один раз он так подозвал меня, когда я упала на уроке физкультуры с высоты и горько плакала в коридоре. Учитель физкультуры мне потом отомстил за то, что я все рассказала директору, влепив единственный трояк.
И ничего, ничего было не нужно чтобы жизнь была полная и радостная. Просто ничего.А потом все пошло наперекосяк, когда мы оттуда уехали. Но внучке я этого не расскажу.