ДЕДУШКИНЫ ЧАСЫ или история, рассказанная внучке
Эти часы, по-видимому изготовленные из литого чугуна, появились у нас дома после смерти дедушки. Они стояли на дедушкином же серванте и поскольку долго не останавливались – заводить их надо было раз в неделю — мы всегда смотрели на них.. Хозяйка Медной Горы из мрачноватой сказки Бажова, показывающая мастеру Даниле каменный цветок, с длинной предлинной косой (как у Рапунцель –сказала внучка) и светящийся фосфорный цифеблат впечатляли меня, а коса Хозяйки Медной Горы была предметом зависти.Часы приехали с нами в Израиль и я держу эту смешную вещь в шкафу с игрушками. И вот теперь из-за школьного задания они вынырнули на свет божий.
Мой дед никогда не учился в школе да и хедере не очень долго. Отец его учил Тору а мать не могла прокормить детей, так что примерно в 1904 году он сбежал из местечка под Николаевым в Одессу, а потом был взят репетитором в семью моей бабушки — скорее всего за кров и еду.
Ему было 9 лет. Старший брат моей бабушки по всей вероятности был дислект, но это мы сейчас это слово знаем, а тогда Мойше били и привязывали веревкой у столу, чтоб он учился. Так или иначе дед жил в семье одесского чиновника, получавшего 30 рублей в месяц – большие деньги по тем временам. Жена его была утонченной женщиной, знавший русский язык, понимающая в культуре, разбирающаяся в музыке и ценящая образование. Поэтому, когда моя бабушка начала встречаться с сыном портного, она была нещадно бита и в конце концов ей пришлось выйти за «умного» –моего деда. Когда началась советская власть, дед быстро стал обладателем медицинского диплома.
Бабушка же пошла работать упаковщицей на фабрику. Она явилась на работу в красных сапожках (эстетика была у нее в крови), и ее немедленно уволили за «буржуазность». Времена тогда были такие, что в медицинский загоняли чуть не палкой, и дед уговорил ее пойти на вступительные экзамены. Экзамен был по-украински, на котором бабушка знала всего одну фразу. Ее то она и сказала в конце своего маленького спича по-русски. И ее конечно приняли.
В институте тогда преподавали бригадным методом. Экзамены сдавал только кто-то один из большой группы. В их группе был Аркаша Лифшиц, который сдавал все за всех. В результате моя легкомысленная бабушка получила диплом, оставшись полным неучем. Мою маму, которая училась сама, бабушка считала гениальным врачом. Дед умел писать диссертации на любые темы. Работая чуть ли не на три ставки, он еще до войны защитил диссертацию.
Мать описывала как он занимался по ночам, распевая медицинские тексты на мелодии еврейских молитв и раскачиваясь.
Во время войны он был во фронтовом госпитале, который эвакуировали в Новосибирск. Они занимались проникающими ранениями черепа и головного мозга. Бабушку, которая не хотела уезжать из Одессы, он отправил в эвакуацию в приказном порядке, и хоть эвакуация была как у всех — с бомбежками и тифом у маленького сына по дороге, но они доехали до Новосибирска, а семья родной сестры бабушки, оставшейся в Одессе с пятью детьми, была полностью уничтожена нацистами.
В Новосибирске мама работала медсестрой и доучивалась на невропатолога. Бабушку поставили в клинике КГБ на ампутацию конечностей, с чем она успешно справлялась, а дед написал монографию под названием «Лобный синдром» по материалам войны, которая была признана за докторскую.
И это человек, сказала я внучке, который никогда не сидел за партой. И тут ему предложили профессорскую кафедру в институте усовершенствования врачей в городе Сталинск, который теперь Новокузнецк. В конце каждого курса профессор получал подарок от курсантов. И эти часы были таким подарком, но я в детстве отколупала от них гравированную табличку.
Я рассказала внучке, что незадолго до смерти Сталина, евреев врачей объявили отравителями своих пациентов (у внучки стали квадратные глаза), для того чтобы подвергнуть евреев репрессиям и изгнанию. И дедушку по этому делу посадили в тюрьму через 11 дней после смерти Сталина (до Сибири волна катилась долго), что и спасло ему жизнь, так как пытки кончились быстро а через 3 месяца его вообще отпустили.
Ты понимаешь, как нам надо ценить что у нас есть Израиль? –спросила я ее.
Я очень это ценю – сказала моя любимая девочка.