В один из дней
В тени большого дома мужской телеголос говорил по-русски про «травмы несовместимые с жизнью». Голос попадал в краешек синего неба. Так начинался новый день в стране под названием «Хорошая погода», когда можно сесть на любой автобус и сойти на остановке, которая приглянется из окна. А дальше — как пойдет.
На автостанции чистенькая и опрятная бомжиха звонким голосом беседовала с водителем о шансах какой-то партии в назревающих выборах. Обычно она читала газету, сидя на скамейке или покачивалась, стоя рядом с ней, иногда пила кофе, который приносили ей собеседники. На ее скамейке скапливались горы газет, и кто-то периодически их выбрасывал. Я слышала ее грамотную речь и удивлялась здравому мышлению.
Водитель вежливо попрощался и завел автобус. «У нее муж — итальянский дизайнер, — сказал водителю толстый человек, занимающий два сидения, — и ей 54 года». «Она выглядит сохранной» — сказал водитель. «54 — еще не старость» — сказал толстяк.
Привязной ремень для инвалидов в центре автобуса мерно покачивался. Вместе с ним покачивалась моя душа. Толстый человек вышел, волоча рюкзак и громадный живот. «Я не верю ни одному его слову,» — сказала я своему мужу, имея в виду толстяка. Я думала о бомжихе. Каждый раз, возвращаясь на автостанцию из разных поездок и привозя с собой разные новые миры, я не могла постичь, как можно много лет сидеть на одной и той же скамейке в то время, как мир так разнообразен и велик. Мне было жалко бомжиху, но только поэтому.
Между тем я нашла в гугл-карте любопытное местечко. Моя сослуживица, которая, по-моему, не в состоянии расчувствоваться ни от чего (что свойственно женщинам, чья задница имеет форму квадрата), рассказывала об этом местечке с удивившим меня изумлением — о каком-то озере которое вот так — ничем не огороженное, существует в соседнем городке. Вроде парк и не парк, которого раньше не было. В карте было написано «hod hasharon lake».
Сойдя на нужной остановке, я спросила, куда нам идти. «Прямо, — сказал мужчина и покрутил кистью, что означало сомнение в нашей способности преодолеть расстояние, — примерно километр». Километр располагался в промышленной зоне. Вдруг вдали мы увидели красивую зеленую гору с деревьями на вершине, очертаниями напоминающую мусорную свалку. Какие-то смутные воспоминания о прочитанной много лет назад статье о «парке будущего» стали ворочатся в моей голове.
И вот за громадной стоянкой удивительное зрелище предстало перед нами — озеро, просторное, вольное, с мостами замечательных очертаний, с дощатой набережной и высокими камышами вдоль берега. Если бы не плеск рыбы в камышах и не летевшие вдоль воды утки длинной породы, с оранжевой полосой вдоль всего тела, трудно было бы поверить, что все это настоящее. Казалось, что кто-то высыпал волшебный порошок и здесь возникла жизнь. Множество бакланов, среди которых были и серые, которых я видела в первый раз, плавали в озере и летали высоко над маленьким островом на его середине. Две цапли — черная и белая — сидели на верхушке высохшего дерева. Я подумала, что хорошо бы быть бакланом — сначала парить в небесах, а потом нырять — с одинаковой легкостью, и только на суше держать крылья распахнутыми, чтобы сохранить равновесие. По воде плавали утята, гуляющие пары с колясками фотографировали детей, на скамейках посиживали и полеживали молодые люди, пришедшие на обеденный перерыв.
Я думала о племени животоворящих — тех, кто все это создал — соорудил эти мосты, позаботился о том, чтобы ступеньки были пологими и составляли милый сердцу узор из маленьких пеньков, проложил все эти тропинки, где каждый шаг открывает совершенно новый превосходный вид. Кто создал маленькое кафе с видом на птичий остров, сидя в котором можно не заметить прошедших веков часов. Я хотела бы знать их имена — ибо в таких местах однажды запущенная жизнь начинает развиваться как контрапункт, производя непрерывно расширяющийся, вечно незавершенный мир.
На выходе мы прочли, что это лишь зачаток парка — 20 дунам, и являются частью 1400 дунамов непрерывных садов, водоемов, притоков рек, которые вырастут на месте заброшенных пустырей и бывших мусорных свалок. Если только …вечность Израиля не обманет.