Я расскажу тебе про то, как мы ходили слушать стихи, которые можно было не писать, как старый Карл с черным зонтиком выходил из автобуса в коконе своего одиночества и печали.

Как ритм, услышанный вдали, аккомпанировал всему — летящим облакам, проклюнувшемуся  дождю, меняющейся глубине твоих глаз.

Как мы, безродные, как будто бы плыли, не сходя с этого места, сияющего и неуютного, и вокруг нас были те, кто дышит вроде нас. Как эти люди слушали стихи, которые можно было не писать, кивали им с такт, согревали нас своим дыханием, удивленно доживали свою жизнь.

Как вместе со всем  этим жизнь двинулась навстречу нам и раскрыла объятья, и мы услышали ее,  ибо только из печальных звуков рождается радость.

Как целый вечер шел дождь, и гас свет, и комната освещалась светом молнии, и мы приблизились к сути, мы ухватили ее, чтобы в тревоге и растерянности выпустить ее из рук уже послезавтра.

Как было еще завтра, с его тенями и ветром.  А помнишь, кого мы встретили на пути и как  случайно, совсем случайно  мы согрели ее  прямую и чистую душу?

Так почему же, почему ты ничего про это не знаешь?

Я всегда была всемогущей. Возможно, я не знала об этом, но теперь знаю. Мне намекал об этом мой младший сын.

Как утром пение птиц сквозь шум дождя. Так я слышала  это  и  никогда не отчаивалась.

Кроме одного раза. Он-то все и определил.

В детстве из-за моего всемогущества все плясали под мою дудку,   и даже Тот Самый мальчик всегда выходил из подъезда, когда я проходила мимо.

Да и потом все происходило, как мне было нужно.

Однажды один человек умер в угоду мне.

А потом один человек встретился, и мир стал справедлив.

Чтобы доказать это, я хочу вас спросить, сколько вы видели людей, чья духовная жажда была бы утолена?